Дмитрий Мариничев, интернет-омбудсмен: «В России нет массового спроса на потребительские смарт-устройства»

На Западе Интернет вещей развивается сбалансированно. Есть огромный рынок индустриального IoT, бок о бок с которым на глазах создается гигантский потребительский сегмент: крупнейшие вендоры продвигают платформы «умного» дома, на потребрынке то и дело появляются бестселлеры вроде смарт-колонки AmazonEcho, а на «умные» устройства в широком смысле, в том числе носимые, возникла настоящая мода. Ничего подобного мы не видим у нас. Как, с вашей точки зрения, изменить диспропорцию в развитии отечественного IoT и придать импульс его потребительскому сегменту?

Как и рынок IoT делится на две части, так и мой ответ я бы разделил. Государство в развитии IoT может концентрироваться и на той, и на другой составляющей. Но в первую очередь это все-таки составляющая индустриальная, область решений для бизнеса. И здесь принятие решений государством просто необходимо. А развитие потребительского IoTс точки зрения государства — это больше область законотворческих инициатив, потому что государство должно заботиться о своих гражданах: чтобы им не был причинен вред, чтобы им было доступно образование. Не более того. Концентрироваться же на производстве устройств потребительского IoT, его развитии, должен бизнес, как в Германии, потому что именно бизнес привносит в нашу жизнь новые технологии и реагирует на наши потребности.

То есть государство должно самоустраниться из сферы развития потребительского Интернета вещей?

Говоря о государстве, мы все равно вернемся к созданию законопроектов, которые будут переводить технологии IoT из «черной» и «серой» зон в «белую», то есть формировать правила игры, создавать рынки. И на рынке должны появляться компании, правильнее сказать, творческие коллективы, которые создают новые продукты.

По большому счету, весь Интернет вещей — это существование огромного количества инфраструктур, неважно как их назвать — промышленных, вычислительных, сетевых, которые созданы большим количеством участников. И эти инфраструктуры получают в свое распоряжение для реализации своих творческих идей маленькие коллективы.

Примеры со смарт-устройствами-бестселлерами за рубежом — как раз из этой области. Скажем, совсем небольшая компания придумывает смарт-весы, подключаемые по Wi-Fi. И их владельцы объединяются через соцсеть, чтобы мотивировать друг друга быть в форме: делать упражнения, обмениваться методиками тренировок. А это всего лишь домашние весы!

Или есть радионяни, обменивающиеся данными по Wi-Fi и позволяющие привлекать к уходу за детьми других людей или родственников. Возможностей для создания «умных» вещей, обнаруживающих друг друга в пространстве и взаимодействующих через сеть, помогая людям, очень много. Но вновь вернусь к законодательным инициативам, не ограничивающим, а стимулирующим: нужно создавать рынки для таких устройств.

Можно создавать такие рынки через проекты смарт-городов, поддерживаемых государством…

Тема развития IoT через проекты смарт-сити правильная, но лично мне она не очень импонирует. Фактически госструктура заказывает для себя смарт-системы, но это больше смахивает на тотальный мониторинг, а не на IoT. Буду настаивать на этом: Интернет вещей – это доступная инфраструктура для подключения устройств, принадлежащих гражданам. Именно эти устройства создают облачные решения, дают возможность для творческих групп на базе собранной статистики, BigData придумывать новые сервисы.

Что же здесь остается государству?

Действия в сети устройств с цифровым паспортом должны быть задокументированы. Нужно четко понимать, кто будет нести ответственность в случае противоправных действий в отношении либо гаджетов, либо людей.

Самый наглядный пример — с беспилотными автомобилями. Кто отвечает при аварии – владелец или производитель автомобиля? Поставщик системы машинного зрения? Сервис-провайдер или владелец инфраструктуры? Требуется приход в нашу жизнь технологического кодекса, «цифрового» кодекса, которые будут работать совместно с традиционным правом, отвечая за взаимодействие M2M.

Спрошу «в лоб»: должно ли государство стимулировать у нас спрос на потребительские смарт-устройства, системы «умного дома», который у нас существенно ниже, чем за рубежом?

У нас отсутствует потребительский рынок как таковой. Есть перекос в сторону государственного рынка, который перераспределяет социальные блага внутри населения, деформируя структуру потребления людей. Пока этот перекос не будет уничтожен, не будет высокотехнологичного потребительского рынка. Он все-таки есть – ориентированный на техногиков, наиболее образованную часть населения, но это не массовый спрос, который должны удовлетворять высокотехнологичные компании.

Основа проблем – в структуре добавочной стоимости и того, за счет чего существует государство. Если это рентные платежи – за недра, например – то мы имеем то, что имеем: основным заказчиком инноваций является государство. Но если мы формируем доход государства на основе НДФЛ граждан, это радикально меняет структуру экономики: гражданин перестает быть неофеодальным подданным и пытается сэкономить. Он заинтересован в потреблении высокотехнологичного, высокоинтеллектуального продукта, чтобы компенсировать, в том числе, свои налоги и увеличить выгоду. Как ни упирайся, все равно придешь к модели социального взаимодействия людей. Весь мир движется к модели общественного договора между экономическими субъектами без третьего лица — государства, банка, любого посредника. А технологии все это позволяют.

Девелоперы, развивающие в России проекты «умного» жилья с интеллектуальными системами отопления, жалуются на то, что потребителям по барабану экономия за счет снижения потребления энергоресурсов…

Ответ мой все тот же: люди не ощущают экономию, они ощущают доход. Чтобы что-либо поменять, они должны получать доход, а не зарплату. В современном постиндустриальном, цифровом государстве должна быть другая структура производственных отношений — работников с бизнесами, структура отношений с государством. Только это сможет сформировать пласт потребителей высокотехнологичной продукции. У нас этого сейчас нет. И никакими указами и идеями эту проблему не решить. И второе – катастрофическая ретроградность, которая, к сожалению, поддерживается государством с точки зрения пропаганды того, что давно пора задвинуть в дальний ящик.

Хочется пример, как должно быть…

У меня друзья в Америке развивают стартап. Они по датчикам обыкновенного сотового телефона регистрируют ваш стиль автовождения. Вы ставите этот сервис и получаете «два в одном». Во-первых, скидку от страховой компании, которая может контролировать, насколько аккуратно вы водите по персональному трекингу, посылаемому в облако. Во-вторых, вы сами получаете все свои ежедневные треки и у вас есть возможность разделить треки поездок по личным делам и по служебным. Формируется таблица расхода ГСМ, пробега, амортизации автомобиля, которую вы можете использовать для увеличения налогового вычета. Этот сервис на уровне государства признан доверенным. И люди им пользуются, потому что он позволяет получить дополнительный доход за счет вычета.

Если вы на государственном уровне пропагандируете идею экономического маневра людей, объясняете, что госбюджет строится на их труде, только тогда вы получаете тягу людей к инновациям и улучшению своего быта. По-другому не работает. А у нас архаичная структура государства, основанная на обслуживании того, что мы продаем — незаконченного продукта. Бюджет основан на долларах от бочки нефти! Разве можно строить бюджет страны на зависимости от цены того, что мы продаем за рубеж? Нонсенс! Мы должны строить бюджет на НДФЛ, на добавочной стоимости, формируемой каждым гражданином. И плевать, что мы продаем за рубеж – нефть, лес. Без бюджета на основе добавленной стоимости от каждого гражданина не возникнет жадное потребление инноваций, любых изменений с точки зрения автоматизации труда. Никакая цифровая экономика не будет работать, она превратится в оцифрованную экономику сплошного контроля – что человек сделал не так, где поставил машину, какой штраф ему выписать. Экономика городов основана на штрафах! В Москве даже стоянки базируются на штрафах — на отборе социально распределенных благ, полученных от продажи забюджетированных нефти или газа за рубеж. Пока это не перевернется, ничего не будет. О каких инновациях вы говорите?! Все это утопия.

Вы получали отклик от людей во власти, принимающих решения, на подобные рассуждения?

Конечно. Все сегодня восприимчивы к этим идеям, все всё понимают. Но перевернуть все это… В СССР была система рацпредложений, когда каждый на своем месте достигал улучшений, так, что улучшалась работа на уровне всего предприятия, пока не достигался идеальный вариант или максимальный КПД от создания новой продукции. Дальше возникал технологический тупик и нужно было вводить новую технологическую формацию, которую точно также нужно было потом последовательно улучшать.

Мы сейчас находимся в состоянии, когда маленькие улучшения на местах не дают никакого эффекта, потому что рычаг воздействия сверху кратно сильнее воздействия снизу. При спуске каяка по горной речке в нем восемь [человек] с веслами, но рулит самый маленький и тощенький с таким же веслом, сидящий на корме. И никто из восьми, как бы он не греб, не может повернуть каяк без управляющего на корме. Пришло время каяк поворачивать! Ну невозможно заставить всех сидящих и машущих веслами по-честному что-нибудь сделать с этим каяком. Это вопрос тотального изменения общества, а не технологий. Они вторичны. Пока у нас иерархичное, вертикально интегрированное, неверно сформированное с точки зрения экономики общество, мы будем потреблять технологические продукты, имплементировать их в нашу жизнь только лишь для небольшого экономического эффекта и незначительной автоматизации. Но сама структура потребления так и не изменится.